Огромное спасибо всем, кто сделал это возможным. Марку. Алле. Славе.
Примерно пятую часть каждой книги можно читать безвозмездно, то есть - даром (в том числе, предисловие В. В. Николаенко в первом томе), а полные книги, увы, можно только заказать за умеренную плату (по ссылкам). Такие там порядки.
По-осеннему деревья налегке, Керосиновые пятна на реке, Фиолетовые пятна на воде, Ты сказала мне тихонько: "Быть беде".
Я позабыл твое лицо В запойной скуке, Я подарил твое кольцо Какой-то суке,
Я подымал тебя на смех, И врал про что-то, И сам смеялся больше всех, И пил без счета.
Из шутовства, из хвастовства В то - балаганье Я предал все твои слова На поруганье.
Качалась пьяная мотня Вокруг прибойно, И ты спросила у меня: "Тебе не больно?"
Не поймешь - не то январь, не то апрель, Не поймешь - не то метель, не то капель. На реке не ледостав, не ледоход. Старый год, а ты сказала - Новый год.
Их век выносит на гора, И - марш по свету, Одно отличье - номера, Другого нету.
О, этот серый частокол - Двадцатый опус, Где каждый день, как протокол, А ночь, как обыск,
Где все зазря, и все не то, И все непрочно, Который час, и то никто Не знает точно.
Лишь неизменен календарь В приметах века - Ночная улица. Фонарь. Канал. Аптека.
В этот вечер, не сумевший стать зимой, Мы дороги не нашли к себе домой. Я спросил тебя: "А может, все не зря?" Ты ответила старинным: "Быть нельзя".
Два часа, якобы, ночи, но солнце внаглую висит над горами. Осенью закатится, и это надолго, как если человек идиот. От всего этого происходят разнообразные сбои в программе, Начинаешь дышать углекислым газом и выдыхать кислород.
Шучу, не до такой степени, конечно, просто не спится. Вид из окна - озеро, горы, солнце над этим всем, не до сна. Местечко называется по-шведски Государственная граница, И дальше желтая дорожная разметка, а не белая - другая страна,
Где полярные герои Нансен и Амундсен и природное явление фьорды. Хрустальная мечта моего детства, но думал, что точно не суждено, И вот - договорились насчет лодки и над пучиной реем гордо, Как Джек Николсон и сопровождающие его психи в знаменитом кино.
А круто, вообще, быть тут, за самым настоящим полярным кругом, На самой настоящей рыбалке, первый и пока что единственный раз. Здешняя рыба клюет без наживки, соблазняется голым крюком, И, если подумать, в этом смысле ничем не отличается от нас.
Ей тоже хочется простых ответов для всех проклятых вопросов, Посмотреть рыбьим глазом на новые земли, попробовать новой воды. Но, поскольку рыба не Григорий Сковорода, и вообще не философ, Мир ловил ее, и поймал, и тут тоже не обошлось без сковороды.
"Еще там был Джон фон Нейман, великий математик. Мы обычно ходили на прогулки по воскресеньям. Мы гуляли по каньонам, часто с Бете и Бобом Бэчером. Это доставляло нам большое удовольствие. А фон Нейман подал мне интересную идею: вовсе не обязательно быть ответственным за тот мир, в котором живешь. В результате совета фон Неймана я развил очень мощное чувство социальной безответственности. Это сделало меня счастливым человеком с тех пор. Именно фон Нейман посеял зерна, которые выросли в мою активную позицию безответственности!"
