| Тридцатая подборка стихов |
[Jan. 15th, 2010|10:39 pm]
flying_bear
|
Сонет не ко времени
Вдруг понял - остро хочется весны.
Как будто тигру мяса недодали.
А ведь чего нам? Всё уже видали,
Не наяву, так для того и сны.
Чтоб небо вот такой голубизны,
И облака чтоб тихо пролетали,
Не тучи чтоб из чугуна и стали,
А пена чтоб поверх морской волны,
Чтоб нежный крокус на пустом и сером,
Всегда готовым юным пионером,
Потом цветы придут потяжелей,
Чтоб веточки покрылись нежным пухом,
Чтоб больше о зиме - ни сном, ни духом,
И чтоб запели птички средь аллей.
Сонет эзотерический
Что внутри, морозов не боится -
Согревает тусклая свеча,
И душа поет, поет, как птица,
И о прутья бьется сгоряча.
Мир тюрьма? Пожалуй, нет, больница.
Но к чему изображать врача?
Видишь - лица? Это просто лица,
И не наше дело, что моча
У больного не вполне отменна,
И совсем не то течет из вены,
И глазенки мутные уже.
В дни чумы, холеры и проказы
Говори, что это мимо кассы
И храни, храни огонь в душе.
О хороших манерах
Учтивый стиль, отменный лоск,
Не гопники - титаны духа,
Приходят, чтобы пить твой мозг
Через соломинку, из уха.
***
Выведу я формулу, длинную и узкую,
Раз сейчас за формулы не грозят кутузкою,
Посчитаю что-нибудь никому не милое,
Напишу статеечку под своей фамилией.
Скажут - дурью мается - критики суровые,
Как Матроскин Шарика, попрекнут коровою,
Млеком напитаются, или, может, брюквою,
Скажут, чтоб не хвастался греческою буквою,
Чтобы не тщеславился этой буквой греческой,
А сказал по совести, речью человеческой,
Как все люди добрые, как все люди скромные,
Для чего написаны закорючки стремные.
Горько зарыдаю я над судьбой индейкою,
Как же соблазнился я этой вот идейкою?
Как же соблазнился я этой закорючкою?
Для чего листы марал шариковой ручкою?
Потому единственно формулы закручены,
Что другому вовсе мы с детства не обучены,
Жизни мы не нюхали, всхлипну сквозь рыдания,
А другого вовсе нам нету оправдания.
Гражданственно-апокалиптическое
Нас всех утопят, как котят,
По новым данным.
Коровы внаглую пердят,
Пердят метаном.
А это парниковый газ,
Не хрень простая.
Зальет и Альпы, и Кавказ,
Как льды растают.
Нас ждет убийственный финал,
Повсюду море.
Содом того б не пожелал
Своей Гоморре.
Конец всей жизни на Земле,
Никто не вечен.
Тушите свечи на столе,
Тушите свечи.
Против снобизма
Ты ни о ком не думай свысока,
Кругом все очень важные персоны.
От инфузории до барсука -
Имеет всяка тварь свои резоны.
И если мне сомненье тяжело,
Не надо мне Самофракийской Ники.
Я вспоминаю девушку, весло...
Искусство от сохи, а не из книги.
Страшись обидеть даже существо,
Что, как Киже, фигуры не имеет,
Трактуй со всем почтением его,
Иначе знай - за ним не заржавеет.
Придет оно, большое, как потоп,
Рассердится, и кааак ногою топ!
Резюме
Я врач глазной, зовусь Никто,
Снимаю бельма исполинам
(Г.Гейне)
Я позабыл, зачем живу.
Ищу работу землемера.
Читал Платона и Гомера.
Умен во сне и наяву.
Все перемеряю вообще.
Пересчитаю все до кварка.
Поэт покруче, чем Петрарка.
Бессмертен дольше, чем Кощей.
Могу согнуть земную ось
И разогнуть, как Ури, взглядом.
Могу накапать в ухо ядом -
Я слышал, так здесь повелось.
Могу жить в чреве у кита.
Могу держать небесный купол.
Могу шутить, но только глупо -
Тут ахиллесова пята.
Могу спать голым на снегу.
Во тьме сияю как Жар-Птица.
Но в Замок не могу пробиться,
И жить без Замка не могу.
Попытка антиутопии
Наступает глухота паучья
(О. Мандельштам)
Сначала цвет долой, все кошки серы,
А все некошки серого серей.
И запахи - жасмина, моря, серы...
Оставим серу, чисто для ноздрей.
И звуки - глуше, глуше, и не стало -
Дождь по траве, шуршанье камышей...
Пусть будет скрежет по стеклу металла,
Чтоб все-таки работа для ушей.
На ощупь различимы лед и пламя,
А что потоньше - это баловство.
Ну, все равно - за важными делами
Чего нам щупать? Да и для чего?
Остался вкус еще. Простое дело,
Как в детстве - бяка, кака и ням-ням.
Теперь готовы и душа, и тело
К трудам и дням, к трудам и серым дням.
Валгалла
Дворец прогнил, как зуб с дуплом,
Разбиты окна.
Сидят герои за столом,
Сидят и мокнут.
Прошел великий ураган,
Срывало крыши.
Один хватался за наган,
Теперь не дышит.
Другой хватался за кинжал,
Не дышит тоже.
Напрасно он воображал,
Что что-то может.
И этот не сберег башку,
Стрела из глаза.
Так все же лучше мужику,
Чем от проказы,
Чем от чумы и столбняка,
Болезни куру,
И лучше уж наверняка,
Чем просто сдуру.
Но запоет опять петух
Заре навстречу,
Все оживут и снова - ух! -
В лихую сечу.
О том, что ученым людям следует проявлять осторожность с царями
Волхвы, ведомые звездою,
Дошли до Ирода царя.
Разоткровенничались зря,
И дело кончилось бедою.
У нас такие результаты:
Родился тот, Эммануил,
О ком Исайя говорил,
И вот из Библии цитаты.
А где? Ну, как же - Вифлеем.
Наука может много гитик!
А царь был опытный политик:
Младенцев нет, и нет проблем.
Скифы 2010
И наступил (на что - молчать, гусары!)
Тот Новый Год, о коем комиссары
В бессильной злобе... Кончили эпоху.
И что теперь? Ну, в принципе, нам похуй.
Оно само, как рак или гангрена...
Как Нострадамус пел в своих катренах...
Пушистый зверь на мягких сильных лапах...
Мы любим плоть, и вкус ее, и запах...
Какой там галльский смысл, германский гений?
Настало время полных офигений.
Какой свирепый гунн, о чем вы, право?
У нас, у нас самих в крови отрава,
Известка, шлак, гидрид и ангидрид...
Но есть надежда - сердце говорит. |
|
|
