***
В том месте, где плетется ткань времен,
Где тени чуть колышутся во мраке,
Я побывал, собой обременен,
Помаркой на мелованной бумаге,
В ручье прозрачном камешком простым,
Что обрастает неуклюже тиной.
Но видел я над безднами мосты,
Прочерченные тонкой паутиной.
Но видел я, как пропадает нить,
И как внезапно снова возникает,
И как себя нетрудно сохранить,
И это мука лютая какая,
Хранить себя, как камень, как предмет,
Там, где мосты, воздушные громады,
И мира нет. И виноватых нет.
И смерти нет. И, главное, не надо.
***
Пульс бьется - длинный, три коротких,
Потом замрет, потом тук-тук.
А что там в черепной коробке?
Набитый мыслями сундук.
Набиты мясом и костями,
Набиты всякой требухой,
Мы все пришли сюда гостями,
И где тут воля, где покой?
Ну да, учились понемногу,
Питались, продолжали род,
Чтоб было Гогу и Магогу
В час Икс кого пускать в расход.
Вот снова Солнце грузно село
Гигантом красным, кумачом.
Одни наказаны за дело,
Другие вроде ни при чем.
Про плюшевого медведя
Не помню, сколько лет мне было.
Болел, и в садик не пошел.
Наверно, горло обложило.
Сначала было хорошо.
Лежишь себе, читаешь книжку
И размышляешь головой.
Вдруг понял - плюшевый мой мишка
На самом деле неживой.
Не все живые, с кем играем.
Кот Мурзик жив, а мишка нет,
И он за очень страшным краем -
Не медвежонок, а предмет.
И если кто за краем этим,
Он никогда не оживет,
Что ни случилось бы на свете,
Пусть даже много лет пройдет.
Мы плакали с медведем вместе,
Дуэтом твари и творца.
Я до сих пор, сказать по чести,
В себя пришел не до конца.
Город зимних ангелов
Посвящается
Не свинство ли - темнеть так рано?
Как после дерзкого тарана,
Упало солнце в океан.
Факир с утра, похоже, пьян,
И день, как фокус, не удался -
Потрепыхался, и погас,
А непроспавшийся Пегас
Сегодня так и не взнуздался.
Идут касатки и киты
Под толстым слоем темноты
По нам неведомым дорогам.
В витринах чудища живут.
Зачем, вообще, нам Голливуд,
Когда такое за порогом?
***
Для леммингов не нужен крысолов,
У них в душе пронзительный мотив
Звучит все громче, смыслом наградив,
И вот из всех заброшенных углов,
Из всех щелей, туннелей, городов,
Внезапно опостылевших квартир,
Нося простую шкурку, как мундир,
А ритм все четче, четче - будь-готов,
Они идут, покрыла землю плоть,
Они растут духовно над собой,
А звук гремит архангельской трубой,
Которую уже не побороть,
Не заглушить, в себя вобрать, нести,
Мотив в костях, и в нервах, и в хребте,
И вот к последней подошли черте
И растеклись по Млечному Пути.
Сказка о рыбаке и рыбке
К крошащимся каменным глыбам,
К границе земли и воды,
Пойдем позавидуем рыбам -
Они в убежденьях тверды.
С людьми все так шатко и зыбко,
С одной и с другой стороны.
Плывет государыня рыбка
Сюда под прикрытьем волны.
Закинет свой невод на сушу,
Поймает опять старика.
Чего тебе надобно? Душу.
А толку в душе дурака?
Попрется с вопросами к дуре,
Чего он желает желать,
И сразу топорщится бурей
Спокойная водная гладь.
И чудо уходит под воду,
И снова такая тоска.
Дарить человеку свободу -
Что строить собор из песка.
Посвящается Борхесу
Не замечен в порочащих связях,
Не замечен в пространстве пустом,
Не замечен ни в грязи, ни в князях,
Не замечен в сетях под мостом.
Не увидели толпы и рынки,
Не услышали семь мудрецов,
Не написано книг по старинке,
В Интернете не сыщешь концов.
Только в волнах глухого кошмара,
Только в квантовой пене всего,
Только в пятнах ночных ягуара
Отпечатались мысли его.
Долетит еще пуля покуда
И дорогу до сердца найдет,
Продолжается тайное чудо
И Господь в бесконечности ждет.
Инфинитивы
Смеяться при слове "лопата",
Стреляться при слове "бином",
Дождливой порой листопада
Сгонять в магазин за вином.
Нажраться при слове "погода",
Свалиться при слове "подъем",
Как будто от тайного кода
Воткнулось все в нужный разъем.
А утром проснуться не в тему,
Как свет догоревшей звезды,
Собой укрепляя систему,
Вливаясь и строясь в ряды.
Баллада о мыслящем тростнике и бескрайних пространствах
Хлебали водку из горла
(Запили фантой, мы ж с понятьем).
Меж тем, в созвездии Орла
За тем же, в сущности, занятьем
По разуму два братанА
(Что биохимия? Детали!)
Совсем как мы, без стаканА
Вот так же вечность коротали.
И что-то хрустнуло в душе,
И ветром дунуло небесным,
И стало тесно в гараже,
И в мирозданьи стало тесно.
Мы вежливо сказали "Ку!",
И связь миров установилась,
И мыслящему тростнику
Вселенная явила милость.
И жизнь открылась, как мотив,
Как разноцветная палитра,
Паскалю Блезу супротив,
Но только после трети литра.
***
Кто лишь из книг, того попробуй тронь.
Кто выдуман - когда беда настала,
Легко пройдет и воду, и огонь,
И трубы всем известного металла.
Скользят беззвучно в призрачном челне
Поверх водой покрытой Ойкумены
Муму, Мазай и Заяц на Луне -
Спасатели ночной последней смены.
Новогоднее
Эпоха кончалась, закончился хек,
Что пищей служил поколений.
Трамваи вгрызались колесами в снег,
Чтоб рельсы, как ягель олени,
Добыть и помчать пассажиров вперед,
Где водка и дрянь с майонезом.
Эпоха действительно скоро умрет,
Совместно с научным прогрессом.
Эпоха умрет, но останемся мы,
И кошкам обломится мясо.
Ведь пир, он бывает во время чумы,
А мы - и во время проказы.
И был новый год, и мороз был такой,
Что сыпалась краска с трамвая,
И, кажется, воля была и покой,
И можно, глаза закрывая,
Представить тот город, промерзший дотла
И острый, как грани кристалла,
Начало любви, и немного тепла,
Которого, впрочем, хватало.
Рождество
Войти в материю, в молекул копошенье,
В пространство, время, в плоть, в плетение белка,
Сюда спуститься из такого далека...
Что после этого любое поношенье?
Спуститься в мир, где энтропия, злая смерть,
Где не убьют, так сам умрешь в дряхленья муке,
Но не дадут, прибьют гвоздями ноги-руки,
И треснет враз Тобою сделанная твердь,
Чтоб освятить Собой вот этот мир земной -
Волхвы, верблюды, виноградники и сети,
Хлеба и рыбы, все, что есть на белом свете,
И чтоб сказать - оставь свое, иди за Мной.