И только про Леонида Ильича Иосиф Виссарионович говорил: "Какой курсивый молдаванин!" И сглазил.

Причем, хорошо еще, если только его, а не молдаван.
Ведь известна способность впоследствии покойного сглаживать целые народы.

А то, что некоторые способности впоследствии покойного стали известны только впоследствии, Никита Сергеевич в закрытом письме ЦК называл рекурсивным искажением норм Владимира Ильича.

ЦК письмо раскрыло, прочитало и ужаснулось. Семеро умерло, тринадцать чнов ЦК (один, правда, был на самом деле кандидатом в члены) попало в сумасшедший дом, пытаясь понять, что такое "рекурсивный". Чтобы развеяться, пришлось срочно принять программу освоения космического пространства. Хотя потом, при Ельцине, чернушные лакировщики маленьких китов большой действительности, пытались доказать, что программа была просто "принять". И приняли.

членов

> сглаживать

!

Да. До трехтысячной производной, до мочащегося к стене.

а весь петит Надежде Константиновне скармливал *мрачно*

Она так привыкла, что потом, когда Ленин умер, ничем больше питаться не могла. Поэтому тяжело заболела, и Сталину пришлось срочно искать Владимиру Ильичу другую вдову.

но кажная последующая вдова тоже подсаживалась на петит, а петиту не хватало, поэтому его выдавали не по потребностям, а по возможностям, и число вдов все множилось и множилось, превращаясь в ряд Фурье, который был основоположником соцьялизма.

Поэтому в советское время труды Фурье были строго запрещены и выдавались только особо проверенным читателям в так называемом Спецхране, причем автором их был указан Зигмунд Фрейд. Вдовы же, лишенные петита, почернели, сморщились, отрастили себе восемь ног и стали питаться исключительно самцами.

но самцов не хватало и... т.д. в общем)

"Тут как раз все и кончилось" (C).

ни курсива, ни петита, ни буржуя-паразита...

Пушкин говорил, что продать можно только курсив, которым он и писал самое главное.

А потом литература сошла с пушкинского пути. На продажу пошло все, до нонпарели включительно.

Предупреждаю, анекдот старый, так что гнилые помидоры придержите.
Пришли как-то к Ильичу ходоки, крестьяне со своими жалобами. И принесли вождю в подарок целый ящик клубники. Хорошая была клубника, сочная, только вся в земле. Ильичу она понравилась, и он тут же ее съел, тщательно отряхивая каждую ягоду. А землю отдал крестьянам.

Ох, сейчас я вспомнил другой, про ящик презервативов... Все, молчу, молчу.

> "курсив мой".

Бывает и покруче. Буквально сегодня видел
http://schegloff.livejournal.com/248349.html?thread=6333213#t6333213

Гхм. Да.

Иосиф Виссарионович был железная рука. Говорил "курсив мой" - и мыли как миленькие! А сейчас? Едва ль сыскать во всей России две строчки чистого курсиву.

Сейчас курсив отмывают (курсив мой).

Они отмывают, а нам не чисто.

А Константин-то Устинович Черненко, царство ему небесное, был человек робкий. "Не мой", - говорил, "курсив, не брал я вашего курсива. Я и слова-то такого не знаю". Иногда добавлял: "Быть знаменитым некурсиво".

"У графа С** был арап, молодой и статный мужчина. Дочь его от него родила. В городе о том узнали вот по какому случаю: У графа С** по субботам раздавали милостыню. В назначенный день нищие пришли по своему обыкновению. Но швейцар прогнал их, говоря сердито: „Ступайте прочь, не до вас. У нас графинюшка родила арапчонка, а вы лезете за милостыней“" (Пушкин, Table-talk).

Когда Черненко умер, об этом сообщили не сразу. Я же об этом узнал, придя в городской шахматный клуб. Швейцар прогнал нас, говоря сердито: "Черненко умер, клуб закрыт, а вы лезете со своим щахматами".

И правда, до шахмат ли было в такой день.

Мне запомнилось, как вскоре после смерти Черненко я искал на карте "поселок городского типа, крупный железнодорожный узел" (кажется, в Красноярском крае), который переименовали в город Черненко (не тот генсек пошел! не тот! прежде переименовывали Набережные Челны и Рыбинск!)

Из Википедии:
Окончил трёхгодичную школу сельской молодежи. Начальная грамотность и политические убеждения сделали возможным назначение его заведующим отделом пропаганды и агитации райкома комсомола.

В 1943—1945 гг. Константин Устинович на учёбе в Москве, в высшей школе парторганизаторов. На фронт не просился. Его деятельность в годы войны была отмечена лишь медалью «За доблестный труд».

Черненко был в курсе всего происходящего в высшем партийном эшелоне. Он вовремя мог подсказать Брежневу о чьем-то приближающемся юбилее или об очередном награждении.

Он был прекрасным заведующим отделом писем! Черненко выкладывал пачку писем, которые, на его взгляд, надо было передать в газеты, читал их вслух, охал, ахал и даже пускал слезу, когда письма были слишком несчастливые. И это — Генеральный секретарь партии...
— А.И. Аджубей