Будет, будет
Я вновь повстречался с Надеждой - приятная встреча.
Б. Окуджава
Жива Надежда. Краше в гроб кладут,
Но все жива старушка, спору нет.
А что, когда, почем - сказал поэт:
Не спрашивай, иди куда ведут.
Что за сомненье в лучшем из миров?
Вы просто не видали остальных.
Ну, может, врежут пару раз под дых,
Но все же не на бойню, как коров.
Не ждите от безумия систем,
Не наполняйте сожаленьем дом,
Хватайте воздух пересохшим ртом
И радуйтесь, что есть чего и чем.
Осень
Деревьям эти листья не нужны.
Они свое достойно отслужили.
Теперь их на асфальте разложили,
А с новыми - заминка до весны.
Но как прекрасен серо-желтый хлам.
То, что естественно, не портит вида.
И город тонет. Так и Атлантида
Ушла на дно морское по делам.
Нас ждет зима, снаружи и внутри.
А все, что наработано веками,
Спрессуется в янтарный чистый камень
И каждого попросит - повтори.
О технике безопасности
Ангелам-хранителям известны
Наши мысли - хуже, чем дела.
Заглянувши в этакие бездны,
Впору, закусивши удила,
Пить запоем, нюхать и колоться,
Трахать все подряд, отвлечься чтоб.
Ангельская жизнь, как мне сдается,
Не такой уж сахарный сироп.
Потому без тела остаются,
Как Киже, лишенные фигур.
Ангелу по пьяни захлебнуться -
Это все же было б чересчур.
***
"Не верь, не бойся, не проси".
Но раз не верь - как не бояться?
На курицу найдутся яйца,
И на сметану - караси.
Не хочешь пачкаться в грязи?
С землей не след соприкасаться.
Не поминайте лихом, братцы -
Ну и виси себе... виси.
Но заповедал побрыкаться
Иже еси на небеси.
Квази-центон. Людвигу Иванычу посвящается
Пум-пу-пупууум. Судьба стучится в дверь.
А ведь могла бы прямо из базуки.
Она такая. Трепещите, суки.
И с чем опять пришла - поди, проверь.
То как дитя, а то скулит, как зверь.
Друзья! А шли бы нахрен эти звуки.
На практике нашаривали брюки.
Будь самой горькой из моих потерь.
Какая буря, право, чувств. С хуя ли
Глумиться на раздолбанном рояле,
Как сфер музЫку для глухих тетерь?
Потом, конечно, пену с губ оближет,
А дождь хуярит струями по крыше,
И что теперь, и как нам жить теперь?
***
Забудь слова "Я так хочу",
А то покатится сбываться,
Без працы бенды кололацы,
Любое дело по плечу.
Пускай кого-то огорчу -
Без пузыря не разобраться,
Как много в мире, друг Горацио,
Что и не снилось палачу.
Расслабьтесь, все путем, шучу,
В конце концов, все люди - братцы,
И могут, если постараться,
Из пива произвесть мочу.
Хоть и не золото из ртути,
А все - алхимия, по ссути.
***
Наверно, есть мечтать о чем,
Там, за морями, за горами.
Не все же - плахи с топорами.
Не все же - морды кирпичом.
Уж коли в мире есть ножи,
Должно быть, есть и Эльдорадо.
О добрый брат... Но нету брата.
Кому сказать - посторожи?
Упражнение в кротости и смирении
I had a dream, which was not all a dream
(Byron)
Нет, я не Байрон - слаб и хил,
Не переплыть мне Дарданеллы
Среди мерцания светил,
А ведь пока что ноги целы.
Безумных предков длинный ряд
Мне генотип не изнурили,
И обо мне не говорят,
Что о покойном говорили.
Не пас народ и не спасал,
Не слыл за эталон поэта,
И про меня не написал
Великий Пушкин ни куплета.
Но я жалею горько только об одном,
Для счастья созданный, как для полета птица:
Ему приснился сон, не все там было сном,
А мне вот ни хрена подобного не снится.
В русалочьей стране
I do not think that they will sing to me
(T. S. Eliot)
Звук распространяется в воде,
Причем быстрей, чем по суху.
Но нам, привыкшим к воздуху,
И даже привыкшим к ерунде,
Становится очень не по себе,
Когда слышишь сквозь толстую воду,
Как одновременно куча народу
Пытается играть на трубе.
Не говорят правду, но и не врут,
А просто вдыхают и выдыхают,
Но при этом ни на миг не стихают
Победные трубные гласы "Я крут".
Да конечно, конечно, никаких проблем,
Никто не покушается на вашу крутизну.
Чем бы дитя ни тешилось у русалок в плену,
Пока не придет серенький Голем.
Рассуждение о культур-мультур
Открылась истина простая:
Аз есмь трепло и пустобрех,
Пиша, читая и болтая,
А, между прочим, при дверех.
С общительностью дал я маху,
Настал критический момент.
Вы не могли б, простите, нахуй?
Ну, кроме тех, кто монумент.
А, кстати, вот, Тургенев Ваня,
Впадя в похожую тоску,
Припасть высказывал желанье
Душой к родному языку.
Он и поддержка, и опора.
Он и свободен, и могуч.
Заместо просто разговора
Гонять умеет стаи туч.
Была великая культура,
Была народная душа,
Штык-молодец и пуля-дура -
И не осталось ни шиша.
Русалка на ветвях гнездится,
Гроссмейстер жертвует ферзя,
И говорится, говорится...
Такое, что сказать нельзя.
Еще про культур-мультур
Нетленное нетленнее стократ,
Когда ему сам автор задал меру.
Когда бы в чаше был портвейн, к примеру,
То кто бы знал, что был такой Сократ?
Да кто бы знал, кто есть гуигнгнм, кто йеху,
Когда бы Свифт, почтеннейший декан,
Не показал, что значит великан,
От лилипутской жизни с глузду съехав?
А мы играем в фантики-слова,
Нам Божия роса что трын-трава,
И типа как бы все у нас всегда.
В культуру каждый вклад внести мастак,
Задравши лапу на манер собак.
А высохнет - не будет и следа.
Арахнофобия
Вот пишут из-за океану:
На кухне - черная вдова.
Не скажешь - все, мол, трын-трава,
Когда босой наступишь спьяну.
Еще проблема - скорпионы
И проча ядовита гнусь.
Я очень эту тварь боюсь.
Как тут глядеть в Наполеоны,
Когда мельчайший паразит,
Исчадье мерзкое природы,
Тебя, жующа бутерброды,
Коварно в пятку поразит?
Да и в родных лесах ползет
По травке клещ энцефалитный -
Вот путь к коляске инвалидной,
И это если повезет.
Арахнофоб я. От испуга
Стих получился бестолков.
Мы редко мрем от пауков,
Все больше как-то друг от друга.