Пьяцца Арджентина
Век расшатался. Век сошел с ума.
Одни стерилизованные кошки
Достоинство блюдут, хотя б немножко,
Собою населяя форумА,
Или какую там еще холеру.
Руины, в общем. Заросли колонн,
Поставленных давать отпор, заслон,
Иль укреплявших истинную веру.
Теперь тут делать нечего коту.
Вылизывать прилежно пустоту,
Простершуюся там, где были муде?
Иль, может, об империях скорбя,
Воображать Тиберием себя?
Коты, они, вообще-то, тоже люди.
***
Приснилось странное, исполнено печали,
Как будто пылью припорошены слова,
Как будто с неба сшелушилась синева,
Как будто вечность на заплеванном вокзале,
Как будто ржавчина в крошащемся металле,
Как будто дохлый пес живого лучше льва,
Как будто жажда жить бессмысленно жива,
Когда любовь, надежда, вера перестали.
Как тряпкой слово неприличное с доски,
Поспешно память все подробности тоски
Стереть успела, ради завтрашних занятий.
И хорошо. Во сне бываем мы близки
К местам глубоким, где зыбучие пески
Уже не выпустят из приторных объятий.
***
Печаль моя светла,
Как Моцарт в птичьем гаме,
Как в Йозефове, вспять
Затикали часы.
Чего уж там теперь -
Раскидывать мозгами.
Потом не соберешь
С газетной полосы.
Такие времена.
Бывало и похлеще.
Раз нечего терять,
Тогда о чем вообще.
На выход, говорят.
Не забывайте вещи.
А, впрочем, ерунда.
Выходим без вещей.
Дела житейские
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
К сожалению, трудно...
(И. Бродский)
Отряд не заметил потери бойца.
Кощей не заметил потери яйца.
Эдип не заметил потери отца.
Вот это, скажу вам, непруха.
Врубился Раскольников в умственный спор -
Топор для старух иль старух под топор.
А Германн в очко раз играл - перебор,
И в ужасе крикнул: Старуха!
Один чувачок раз судьбу утомил -
Царем был, и перстнями рыбу кормил.
Нечаянно персам он хвост прищемил -
Ну, тут уж ему показали.
Вот так вот - имеешь возвышенный нрав,
И тянешься к небу, как некий жираф,
И тут тебе - здрасьте! - Ты, Вася, не прав.
Живем, как, ваащще, на вокзале.
***
Пора принять лекарство от желаний -
Сансары ноша стала тяжела,
Пора бежать от них быстрее лани,
Или вообще - как заяц от орла.
Эй, слышь - поди сюда! Чё, будешь третьим?
Буль-буль... - самоубийцей под мостом.
И я из тех, в карету-мне-карете,
Кому бессмертье в морду бьет хвостом.
Малкольму Макдауэллу и Людвигу ван Бетховену посвящается
Опять небезысвестная Девятая Людвига нашего вана,
От которой пресловутого Алекса колбасило нипадецки.
Что еще нужно для счастья, кроме оранжевого дивана
И набора джезв для приготовления кофе по-турецки?
Это все имеется. И совершенно незачем прыгать в окошко,
Тем более, курс лечения не пройден - чай, не бандиты,
И от букв на экране монитора тошнит, но совсем немножко.
Интересно было бы спросить у пеннорожденной Афродиты,
Чего ее так тянуло к Аресу, при живом-то муже,
И не потому ли многие дрочат на танковые колонны.
А, впрочем, бывало и хуже, намного бывало хуже.
А мы все глядим, и глядим, и глядим в Наполеоны.
Дело к финалу. «О друзья, довольно этих звуков!» -
Так это переводится на язык родных осин.
Вы не видели мой золотой ключик, таварыщ Жуков,
Которым заводится этот чертов апельсин?
51
Теоретически, я знаю, что мы живем при смене эпох,
От старого возрождения к новому средневековью.
Практически, мне это все глубоко пох.
Вот сегодня: купили картошечки и свеклы с морковью,
Для селедки под шубой, в порядке псевдопраздничных дел.
Я не загадывал дальше, чем до пятидесяти, а вот поди-ка.
Селедка тут, правда, другая, раньше я сырую рыбу не ел,
Но как скажешь "раньше", сразу получается Орфей и Эвридика.
Портвейн тут - не таджикский "Памир", а первейший сорт,
Прямо из города Порто, где, кстати, я тоже успел засветиться.
Свечек не будет - их нужно столько, что не поместятся на торт.
На свете счастья нет, но есть заменяющая его синяя птица.
Phase locking
Пришедший из другого исторического периода
Сначала произносит слова и предложения,
Звучащие, как бессмысленный лепет идиота.
Потом понимает - так не выйти из окружения
Фактов, неисчислимых, как в Бразилии дон-Педро,
Да и просто не выжить в неподходящей среде.
Человек разумный обычно не мочится против ветра
И, по возможности, не пишет вилами на воде.
Он даже и слова милует, как скотов бессловесных,
И не посылает в пустыню, где горячий песок.
Постепенно он учится подделываться под местных
И не соблазняться веревкой или пулей в висок.
Время разбивать зеркала
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге...
(С. Есенин)
Если скажешь "халва" -
Станет сладко, такая примета.
Есть забвенья трава,
А вот корня бессмертия нету.
Все таскаешь слова
Из огня, как таскают каштаны.
На плечах голова,
В голове шебуршат тараканы.
Там прибраться пора,
Накопилось порядочно хлама.
Просыпаясь с утра,
Ожидаешь Грядущего Хама.
От нехватки Добра
Повторяешь священные мантры.
Говорят, что вчера
Плыли в нашей реке саламандры.
Видно, с ними война,
Как писал один чех пред войною.
Все накрыла волна.
Ну и как теперь жить под волною?
На смерть панночки
Добром прошу - не поднимайте веки.
Вон круг очерчен мелом на полу,
Предельно аккуратно, как в аптеке.
Зачем, вообще, вам новую метлу?
Ведь как начнет мести - такое дело,
Закружат бесы, чиста мошкара,
По всей земле, во все ее пределы,
И как тут продержаться до утра?
Летаете в гробах - ну и летайте,
И мы читаем мудрые слова
По толстой книге. Так не нарушайте
Вы этого, простите, статус ква.
Разбушевалась мутная стихия,
Как будто в воду бросили карбид.
Какая сука разбудила Вия,
Кому мешало, что ребенок спит?
Пейзаж
Здесь можно выжить, только неохота.
Темно и душно. Сгнившие стволы
(Есть вещи пострашней бензопилы)
Торчат то тут, то там среди болота.
Здесь не поймешь - зима или весна.
От времени навечно в карантине.
Лишь шебуршатся в чавкающей тине
Кикиморы, болотная шпана.
Сюда не проникает лунный луч,
Про Солнце здесь и сказок даже нету,
И освещает мерзость мерзким светом
Трухлявый гриб, тлетворен и вонюч.
Я забыл
Я забыл, что небо сине,
Я забыл, что люди - бремя,
Хоть похоже на Россини,
Только время... в общем, время.
Я забыл, какого хрена,
Я забыл, в какой беде я.
Хуже рака и гангрены
Грандиозные идеи.
Я забыл, какая лажа
Эта ваша буря в луже.
Тяжела уже поклажа,
А потом стократно хуже.
Я забыл, зачем, играя
В то, во что играть не надо,
Я сказал - не надо Рая,
Надо грохот канонады.
Ночь застает
Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?
(Рим. 7:24)
Мыслишки сплошь бесчинные.
Не жисть, ваащщще, а жесть.
Есть органы причинные,
И следственные есть.
Тут не поможешь спорами.
Сплошной детерминизм.
Научными приборами
Обложен организм.
Ух, прописать всем ижицу,
Разделать под орех...
Для зла законы пишутся,
Закон рождает грех.
Над нами время трудится,
Пространство, вещество.
Один, смотри, не судится,
Другой уже того.
Что врать, как сиву мерину,
Что попусту болтать.
Все взвешено - измерено,
В ночи придет, как тать.
Попытка проповеди
Не сами мы, хоть думаем, что сами.
Мы, впрочем, и плевок сочтем росой.
Смерть не с косой приходит, а с весами,
И это много хуже, чем с косой.
Внутри у нас светло не нашим светом,
И нам тепло не собственным теплом.
Ну а платить-то будет кто за это?
Дышите глубже. Впереди - облом.
Не заплативши вовремя за газ,
О том, о сем болтая без умолку,
Хлобысь - светильник разума угас,
А сердце бьется. Только хули толку.