А. Слушай, я все-таки не понимаю. Зачем тебе понадобилось это публиковать, да еще под собственным именем?
Б. А это что-то изменило?
А. Да все это изменило! Понимаешь – вообще все!
Б. Да какая разница. Это столько людей уже слышало. У меня на семинарах это год уже обсуждается, весь город перебывал. У вас, небось, доносов скопилось на целый шкаф. Или вы сейчас только в электронном виде храните?
А. Доносы – хреносы…. Мало ли что придурки пишут? Я, знаешь, сколько по этим доносам заключений давал? Козлы, невежды, ни хрена не поняли… А сейчас что писать? Что ты сам себя не понял?
Б. Не знал… Хм. Спасибо.
А. Но зачем, зачем?
Б. А ты на самом деле не понимаешь? Помнишь, как тогда разговаривали, еще на старой квартире у тебя? Ты же сам сказал: наука – отдушина. Пусть делают, что хотят, но в науке еще можно черное называть черным, а белое – белым.
А. На старой квартире. Пятнадцать лет назад. Тогда было так, сейчас все по-другому. И ведь, согласись, все по-честному. Ты ведь сам говорил, помнишь: я на все согласен, лишь бы по правилам. Пусть будет расстрел за переход улицы на красный свет, но чтоб это было прописано в законе, и чтобы те, кто на зеленый переходят, могли ничего не бояться. Говорил?
Б. Говорил. Пятнадцать лет назад. Тогда было так, сейчас все по-другому.
А. Я этого не понимаю! Никогда не пойму! Ты живешь в этой стране. На этой планете, черт тебя подери. Закон об угрозе выживанию человечества приняли не вчера. В большинстве стран такие же законы! Да во всех цивилизованных странах!
Б. Ну, казнят за научные результаты не везде. Местная специфика.
А. Да. Специфика. Ну и что нам теперь делать? Ну, что???
Б. Нам? Ну, насколько я понимаю, у меня особой проблемы нет, что мне делать. Или, во всяком случае, скоро не будет.
А. Послушай. Ты же научный работник. Прекрасный. Один из лучших, кого я знаю. Если хочешь знать, я тебе всегда завидовал.
Б. Вообще-то, знаю.
А. А теперь завидовать нечему!!! … Ты же всегда восхищался К. Ты же сам говорил, что эти работы его группы… ну, с предсказанием Катастрофы… ты же всегда говорил, что это очень классно сделано. Ты знаешь, сколько народу это проверяло. Ты знаешь, что вся экономика, вся политика… образование, воспитание, все… религия!!! – все перестроено под борьбу за предотвращение Катастрофы. И теперь ты заявляешь, что предсказание ошибочно, и все зря. Ты, конечно, всегда был очень самонадеян. Но это не тот вопрос, где можно… Ты ведь даже, на самом деле, ни в чем не уверен!
Б. К. опирался на те данные, что у него были, и использовал те методы расчета, которые тогда существовали. Сейчас, после двадцати лет Наблюдений, мы знаем больше. И появились новые методы. Они дают другие результаты. Это, в конце концов, математика.
А. А это уголовный кодекс! Преступление!
Б. Интересный выбор – между математикой и уголовным кодексом. Слушай, ну, что ты от меня хочешь? Чтоб я признал, что был неправ? Ну, давай, признаю. Противно, конечно, профессию менять придется. Как минимум. Но уж, как говорится, коль дело до петли доходит… Признаю. Но ведь не поможет, думаю? Да?
А. Не поможет. После всей этой шумихи, после всех подсчетов, сколько виртуальных трупов на твоей совести… Да ничего я от тебя не хочу. Вот, зашел. Поговорить. Не знаю.
Б. Спасибо, что зашел.