А сам из перстня сыплет яд в посуду.
Пером гусиным в Болдино скрипя,
Вот так вот Пушкин заклеймил паскуду.
Сальери вышел жалкая душа.
Сидел, корпел, писал... до геморроя,
Из года в год. А толку - ни шиша.
И это - наказание второе,
Как смерть вторая. Ну, разъял, как труп.
Прекрасно препарирована Муза.
Тончайший скальпель, а не ледоруб.
Претензий никаких по части вкуса,
Но не хватает духа и огня.
Египетские ночи. Клеопатра.
Пойдут за дудкой крысы, семеня...
В пирожных привкус бромистого натра.
А из того, что сходу сочинил
Гуляка праздный с дудкой и стаканом,
Заимствует идеи Гавриил
В последний свой концерт для труб с органом.
Вчерашний раб, никто, ничей не зять -
Судьбы избранник, баловень Фортуны,
Возьмет все то, чего захочет взять,
Пока мы все глядим в Маоцзедуны,
Как просветленный смотрит в пустоту.
А дух опять, где хочет, там и дышит.
И новый Дант склоняется к листу,
Но только хрен у нас он что напишет.