***
Читал Монтеня а он все Катон Катон
Кишки наружу жаль утраченной свободы
Подзаебло входить в одну и ту же воду
Крошить тиранам этот высохший батон
Как голубям каким на сквер на Трафальгар
В туманном городе где Холмсы и Шерлоки
Ужо развяжется проказник старый Локи
И забронирует билеты на Нагльфар
Конечно в первый класс от Волка вдалеке
Чтоб не вонял под нос хоть ценная зверюга
Какая гадость эта ваша Калиюга
Да и она теперь висит на волоске
А сверху смотрит Нельсон столпник адмирал
Спаситель Англии герой дитя без глаза
Героев нет сейчас а все решает масса
Стальных машин в которых дышит интеграл
Не так уж жалок тот в ком совесть нечиста
Совсем неплохо если совесть есть в наличьи
А птички крошки жрут права качают птичьи
И гадят прямо в знаменитые места
Песенка без смысла, но с сусликами
Покатилось покатилось
Прямо суслику в нору
Не обломится нам милость
Ты умрешь и я умру
Степью суслики застыли
Над профуканной судьбой
Им ништяк в траве ковыли
Много хуже нам с тобой
Мы чего то там пыхтели
Мы старались чтоб оно
А на деле а на деле
Вышло мокрое пятно
Суслик суслик зверь понтовый
С мокрой шкуркой пионер
Ко всему всегда готовый
Вот с кого бы брать пример
Чтобы столбиком над дыркой
Как над бездной мировой
Все профукал так не фыркай
Не стони не плачь не вой
А веди себя прилично
Остается только честь
Нам варенье землянично
Больше кажется не есть
Не размазывать по роже
Вот такая се ля ви
Суслик суслик ты хороший
Оставайся и живи
Антиконспирологическое
Зачем во всем политику винить?
Зачем искать, куй продест и куй боно?
Ведь Парка точно перережет нить,
А почему и как - то знать слабо нам.
И, может быть, не убивал Борис,
Царевич просто сам упал на ножик.
Сергей Мироныч обожал актрис,
И, наконец, дотрахался, быть может.
Увы, братишки, ласты склеим все,
Будь хоть царем, хоть Джо неуловимым.
И души нагишом, во всей красе,
Предстанут, как у Босха Йеронима,
Где монстры и бесовский кавардак.
Туда с собою не прихватишь ксивы.
И, если ты по жизни был мудак,
С тобою там поступят некрасиво.
Не спросят про награды и чины,
Когда душа твоя смердит грехами.
Давайте это помнить, пацаны.
Давайте тут не будем лопухами.
За гаражами
За гаражами - битое стекло.
Нагадили к тому ж, и не собаки.
С собак бродячих спрос какой вообще?
А человеку может так приспичить...
Все, все, молчу. Не надо о говне.
Поговорим о стройках, о победах.
Тут вечно стройка. Вырыт котлован,
А в нем вода с торчащей арматурой.
Не приведи Господь туда упасть.
Так вот, за гаражами... Как-то раз
Я железяку нес из спорттоваров,
Ну, знаете: подтягиваться чтоб,
Раздвинув между стенок в коридоре.
Увесистый предмет, и не оружье.
Жаль, что нельзя с такой всегда ходить
Тропой героев, что за гаражами.
И это все есть тоже Божий мир,
И, в общем, и такой, моя Россия,
Тут постоянно есть, кого хранить,
И ангелы парят над котлованом.
А ночью иногда покажут звезды,
На радость старику Иммануилу.
Они важнее нравственных законов.
И, если так, то что есть красота?
Офелия
Проплывала по белой реке,
А над ней облака вдалеке,
А под ней холодна пустота,
А внутри тоже все дочиста.
По воде проплывает вода.
Остальное там так, ерунда -
ДНК, протеины... фуфло.
А, неважно, уже утекло.
В небе радуга - это завет:
Не потопом закончится свет.
Жаль. Вода человечней огня.
Но про то не спросили меня.
Жизнь удалась
Два часа, якобы, ночи, но солнце внаглую висит над горами.
Осенью закатится, и это надолго, как если человек идиот.
От всего этого происходят разнообразные сбои в программе,
Начинаешь дышать углекислым газом и выдыхать кислород.
Шучу, не до такой степени, конечно, просто не спится.
Вид из окна - озеро, горы, солнце над этим всем, не до сна.
Местечко называется по-шведски Государственная граница,
И дальше желтая дорожная разметка, а не белая - другая страна,
Где полярные герои Нансен и Амундсен и природное явление фьорды.
Хрустальная мечта моего детства, но думал, что точно не суждено,
И вот - договорились насчет лодки и над пучиной реем гордо,
Как Джек Николсон и сопровождающие его психи в знаменитом кино.
А круто, вообще, быть тут, за самым настоящим полярным кругом,
На самой настоящей рыбалке, первый и пока что единственный раз.
Здешняя рыба клюет без наживки, соблазняется голым крюком,
И, если подумать, в этом смысле ничем не отличается от нас.
Ей тоже хочется простых ответов для всех проклятых вопросов,
Посмотреть рыбьим глазом на новые земли, попробовать новой воды.
Но, поскольку рыба не Григорий Сковорода, и вообще не философ,
Мир ловил ее, и поймал, и тут тоже не обошлось без сковороды.
***
Где с воробьем Катулл и Троцкий с ледорубом
И маяковский гвоздь кошмарный в сапоге
И паровоз вперед как водится по трупам
И жмурик без штанов но с биркой на ноге
Где с веслами Харон и с Моцартом Сальери
И вечность с пауком и Зигмунд Фрейд с елдой
И те кто от любви и те кто к высшей мере
И те кому под сто и те кто молодой
Где Шредингер с котом и Джерри с дядей Томом
Мир хижине его и мы за миру мир
И черная дыра с Гоморрой и Содомом
И Цепеш удалой владетельный вампир
Где боги пьют нектар потом сдают посуду
И Прометей с орлом и с дудкой крысолов
И смысла нет вопить что не хочу не буду
Все умерли и ты подумаешь делов
Назидательное стихотворение о многогранности человеческой натуры
Услышь мой зов! Пощады, Люцифер!
(Кристофер Марло. Трагическая история доктора Фауста)
Тут случай был, давно, за рубежом:
Поэту засадили в глаз ножом.
А мог Шекспиром стать, вот что обидно.
По службе в глаз ножом, не по злобе:
Служил голубчик в тамошней ГБ
И где-нибудь проштрафился, как видно.
А ведь умел бумагу он марать.
В Джеймс Бонда бы не пробовал играть,
Не стал в расцвете дней бы жалкой тенью.
Урок жесток - да только все не впрок.
Широк бывает человек, широк.
Особенно в эпоху Возрожденья.
Старая, старая сказка
Был император всех подлей и злее,
Тиран и гад от пяток до бровей.
Он заслужил быть трупом в мавзолее,
Но спасся через птичку соловей.
Он что-то понял нервными узлами.
Он видел смерть, но смерть домой ушла,
Его оставив с добрыми делами
(А он считал себя исчадьем зла).
Дела взаправду были хороши ли,
Или в сравненьи с тем, что быть могло...
И тут его подушкой придушили,
В других поскольку оставалось зло.
Подражание Блейку
Гармонию миров провидеть в "Мурке",
Левиафана - в жареной треске,
Подобье Божье - в спившемся придурке
И Страшный Суд - на шахматной доске.
Записки сумасшедшего
Время ночь, место дом, на душе непонятно.
Сон про звезды в горах и малину с куста.
Навсегда оставляют на памяти пятна
Рядовые совсем времена и места.
Не дразнил соловей, не бурлили гормоны.
Просто метка, что жил, и что был не такой.
А в кого мы глядим? Может, в Тутанхамоны?
Маска чистого золота, вечный покой,
Нил загробный, Анубис, ладья до заката,
Что скользит в никуда без руля и весла...
В общем, будьте здоровы, живите богато.
Подпись. Штамп. Мартобря никакого числа.
Размышление о том, что весь мир театр, а люди в нем, соответственно
О, боже! Я, раненый насмерть, играл,
Гладиатора смерть представляя!
(Г. Гейне, пер. А. К. Толстого)
Тошнит, и страшно до усеру.
Вот как-то так.
Скажите, что ли, режиссеру,
Что он мудак.
Пускай он лично убедится,
Что все всерьез,
Что здесь не пахнет Синей Птицей,
Принцессой Грез,
Что настоящий ветер свищет
Из всех щелей.
Прочувствуй шкурою ветрище
И уцелей.
Слови дыхание второе,
Дыши всем ртом.
А в третьем акте всех уроют,
И ад потом.
Все маски сняты, вьются бесы.
Страна теней.
Кто постановщик этой пьесы?
Зачем мы в ней?
В ожидании вылета
Все города сливаются в один
Стокгольм напоминает Барселону
Пора вернуться в лоно или к лону
Беломедведем средь полярных льдин
Моржом клыкастым северным зверьем
Где у природы нет плохой погоды
Где ходят человеки пароходы
И правду прозревают январем
Где соловьем полярная сова
На букву с а прочее неважно
Речь как гроза идет многоэтажно
И громом распадается в слова
***
Ночь длинных ежей
Колючая проволока минус гадюка
Забей и зашей
Рот за ненадобностью для входящих без стука
Ночь навсегда
Это вывернули лампочку в душном сортире
Светит звезда
С засекреченным именем в конспиративной квартире
Дыханье судьбы
Воспоминания о Титанике автор крыса
Даже жлобы
Ценят щебечущих в шевелюре кипариса
Если выпало то
Не поможет провинция не поможет и море
Кони в пальто
Смотрят на дрова через дырку в заборе
Путь наш в ночи
От смердящих пеленок до разбитого корыта
Анализ мочи
Единственная правда что всегда открыта
От двора на закат
Мертвец качался дул ветер студеный
Электрический скат
Развеет здесь тьму как маршал Буденный
Конь в вышине
Хочешь Беллерофонтом а хочешь Пегасом
Позвольте мне
Поприветствовать укрывшихся под медным тазом
Красный день мартобря
Воздушные шарики гелием надувают
Все было не зря
Зря вообще ничего не бывает
Утро после карнавальной ночи
Наладил кто-то выпуск сувениров -
Сокровища советского плаката.
Смешались в кучу жертвы метанола,
Агрессор гнусный с крючковатым носом,
Шпион, болтун-находка-для-шпиона,
Безрукбезногий нарушитель правил,
Что тщился хуем колесо фортуны
Остановить, инструкции не зная,
Стиляга в оперении павлиньем,
Герой труда среди колхозных пашен,
Другой, решивший отдохнуть культурно,
А то коньки отбросишь от старанья,
И тот, кто отдохнул, но некультурно,
Пятно собой позорное являя...
Теперь там садик. Говорят вам - садик,
И можно в Шереметьево открытки
Купить себе, ну, чисто для прикола,
Про то, что ночь работе не помеха
И уебут всех тех, кто матерится.
А, впрочем, не смешно, ведь люди жили
Средь этаких дурацких декораций,
И было там кино про жизнь на Марсе,
Которая науке неизвестна,
И лектор с пьяных глаз плясал лезгинку,
И вообще, довольно много пили,
Чтоб не решать научную проблему
Насчет разумной жизни на Земле.
***
Я не вернусь в тот город зимних труб
Что чистый снег пятнают грязной сажей
Где серость и в портретах и в пейзаже
А свет сокрыт как криминальный труп
Где сущность выползает декабрем
Прикрывшимся небрежно новым годом
Сгорел огонь закоченели воды
А свет как труп лежит под фонарем
Где жизнь украсить можно чугуном
Решетки праздник будни арматура
На сладкое созвездье Козлотура
Но можно ограничиться вином
Там пуп Земли туда уводят сны
Без этих снов не будешь человеком
Обрубок суши море с вкусным хеком
Подножие бессмысленной Луны
Мазня в духе Сальвадора Дали
Как тесен мир и широка война
Все спишет как пылающий жираф
Занять вокзалы почту телеграф
Ну а затем естественно хана
Чума пришла как чаша на пиру
Пир труп мамай торжественный парад
В чем сила брат посторожи-ка брат
Потом расскажешь от чего помру
Песня про шарообразность Земли
Плывут пучеглазые рыбы
Во влаге своей голубой
Плывут по морям океанам
А я остаюся с тобой
Плывут они дум не имея
Про форму родимой Земли
Доплыли б до самого края
И смерть в водопаде нашли
Где волны срываются в бездну
И точат последний обрыв
Киты заодно с Черепахой
Подъели б тела этих рыб
Но нет никакой Черепахи
Уплыли Киты по делам
И рыбы вернутся обратно
Как им завещал Магеллан
Съедят их простые акулы
И хищники прочих мастей
От них чешуи не оставят
Ни мяса ни даже костей
А волны все стонут и плачут
Поет свои песни прибой
Да фиг с ними это неважно
Раз я остаюся с тобой
Сонет Пизанской башне
Звучащая по-русски так смешно!
Все ждут гонца и кое-что из Ганы.
Шуршат по черепушкам тараканы.
У них там в Пизе так заведено.
Хоть вкривь и вкось, упасть ей не дано.
Бессильны мятежи и ураганы.
Уже дописан Вертер. Из нагана.
Откроем жилы, отворим окно.
Окно в Европу, в холод и во тьму.
Плевать. Уже написано Муму.
С великим и могучим все нам просто.
А ты крива. Недаром Галилей
Кидал с тебя шары потяжелей
И пробавлялся чтеньем Ариосто.
Переход на зимнее время
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом...
О. Мандельштам
Перевести часы на век-другой.
Как кошка, время спину гнет дугой,
Потом об ось земную когти точит.
Наверно, старость. Welcome to the club.
Не скрыться никому от мягких лап,
Когда кричат с Сеира: сколько ночи?
И часовая стрелка, как стрела,
Что черепахой в пятку догнала
С неумолимой логикой софиста.
Зима настала. Валуны, ледник.
Не серафим - мороз к устам приник,
Чем напрочь исключил возможность свиста.
Дневной сон
Небо вымытым окном
Проникает тихо в дом
Свет разбавлен как вино
Начинается кино
Сон бесшумною совой
Это мультик цифровой
Гойя бедствия войны
Правду кажут только сны
Правда ужас кривда страх
Спи дружок на всех парах
Как из пушки спи дружок
Чемодан Бабай мешок
Свет он тихий тьма вопит
Жертва тьмы во сне хрипит
Страшно видеть как оно
Да ништяк смотри кино
На сеанс пошел дневной
Потому что выходной
По тарковски льют дожди
Дверь откроют выходи
Страхи все оставь во сне
Но когда нибудь и не
Трурль и Клапауциус мертвы
Люди которые разговаривают с камнями
Проповедуют химическим соединениям
Обращаются буквально к каждому атому
Потому что материя определяет сознание
Зачем тратить слова на ничего не решающего
Заложника физико-химических процессов
Электрона же не видел никто никогда
След свой в камере Вильсона он явил
Другой не ад он поддается настройке
Розенкранц и Гильденстерн мертвы
Потому что оказались слабаками
На этой флейте вполне можно играть
У нее чуть больше кнопочек и дырочек
Но на то и научно-технический прогресс
Главное объективность не задумываться
О химической и электромагнитной сущности
Самого себя желающего контролировать
Химические и электромагнитные процессы
Люди которые ощущают себя камнями
Чувствуют каждую химическую реакцию
Воспринимают как данность каждый атом
Своего собственного тела которое
Есть которое состоящее из которого
Идентичное которому других которых
Не взрыв не всхлип изменение конфигурации
Заело передающее устройство которое
Которое которое которое которое
Которое тут рукопись обрывается
Антиромантическое
Зачем тебе гранатовый браслет,
Тамбовский волк, товарищ прокурора?
Рентген не врет: надежда и опора
У нас одна - живущий в нас скелет.
А кровь, гормоны, химия в воде,
Слащавая шипучка кока-кола
И лебедь белый, в рамках протокола
Взывающий надломленно к звезде -
Болотный морок, эпифеномен
(Простите слово грубое солдату).
Любови нет - сказал мудрец брадатый
И стыдно молвить, что хвалил взамен.
Гимн Левиафану
Распалась связь времен.
Вихляющиеся строфы -
Предвестники катастрофы.
Принц Гамлет был умен.
Ритм живет своей жизнью, как железяка, которую тащат в металлолом.
Свобода каждого - залог несвободы всех.
Левиафан - это не только вкусное мясо, но и изысканный мех.
Или, может быть, спутал с прямым углом.
Рыба в меху, бюстгалтеры в чешуе, скоро, говорят, кончится свет.
Не взрыв, не всхлип, просто придут и дадут пизды,
Отчего сразу откроются все тайны, как в последней комнате в замке Синей Бороды.
Там на стене написано "сорок два", и лежат трупы тех, кто не согласился, что это ответ.
Собрались на совет деревья в глухом лесу,
Позвали всех, вплоть до папоротников и хвощей.
В повестке дня - вопросы: а чё они, бля, ваащще,
И кто по утрам с травы выпивает росу.
Но пришел огонь, и сжег, степь да степь кругом.
Кобылица, ковыль, можно пахать, как жену.
Над степью для вытья повесили большую Луну,
А ближнего объявили злейшим врагом.
Хомо хомини люпус эст. Требуется Левиафан.
Придем, и поклонимся, и скажем: кто подобен Зверю сему,
Который из моря. А это, часом, не воскресшая Муму?
Ладно, забили. Расслабимся, и попытаемся хэв фан.
Поздно пить уже боржоми.
Не могу я жить один.
Нет вопросов больше, кроме:
Кто мой новый господин?
Молодой еще, салага,
Извергает кровь и слизь,
И для нашего же блага
Раки черные впились.
Ничего, волков он шустро
Переделает в овец,
И, как шпрехал Заратустра,
Будет нам ужо мертвец.
***
Год большой охоты на сардельку и сосиску:
Сетями, авоськами... гарпунами - не по чину.
Такое дело никогда не обходится без риска.
Многих насовсем уволокло в житейскую пучину.
Год, когда на небе проступали странные знаки,
А в зоопарке, говорят, списали и съели медведя.
Никто еще и слыхом не слыхал о туалетной бумаге,
Но и не тырил все, что хоть немного сделано из меди.
Год, когда Плиска была чем-то из жизни маркизов,
А плодово-ягодное вполне себе считалось за напиток.
И ведь было место подвигу, и азарт, и кураж, и вызов.
Кто ж знал, что жизнь вся состоит из незасчитанных попыток.
***
Пружину осень закрутила туго.
Осталось лишь одно - любить друг друга.
А солнце - поводырь слепых дождей.
А ярость - поводырь слепых вождей.
Растет лопух, полит слезой небесной.
А ты чего не плачешь? Я не местный.
Ноябрь гортань царапает дождем.
Когда же лето? Скоро. Подождем.
Бывало хуже. Даже, много хуже.
О, как прекрасны на асфальте лужи,
И под дождем - ты только посмотри -
На лужах расцветают пузыри.
И в нашем круге, там, где дождь струится,
Бывают удивительные лица.
И солнце, со слезою пополам,
Заглядывает все же по делам.
Не в ноябре, конечно, чаще в мае.
И в капельках живут, о нас не зная,
Собратья по белку и ДНК.
И на зверей похожи облака.
Нумерология Большого Пса
Три лилии в четырнадцатой симфонии трижды четырнадцать сорок два
Ровно столько детей растерзали медведицы за плешь Елисея пророка
Есть арифметика зарплаты ипотеки кредита есть арифметика волшебства
И с неумеющими считать до сорока двух судьба обходится очень строго
Да что там сорок два давайте научимся хотя бы считать до двух до трех
Разберемся с бинарной логикой перельем ложечкой море в ямку с песком
Ритм правит миром поворачиваются шестеренки и любой паршивый пустобрех
Понимает что лаять нужно по правилам только не спрашивай лаять по ком
Он оплакивает весь мир он воет на недоступную больше для живого луну
Он скорбит по унесенным под ракитовый кусток любителям спать на краю
Он следует музыке сфер он спасает весь мир от ужаса слушать тишину
Но пять деревьев неподвижных зимой и летом сияют вечной листвою в раю
Человек-невидимка
Когда убьют, увидят все, как есть,
Проявят правду черенком лопаты.
Оно вообще отличные ребята,
Но невидимке лучше к ним не лезть.
Толченое стекло, вот это жесть.
Над Англией бывают стеклопады.
Босым ходить действительно чревато.
Но ведь чревато все, прошу учесть.
Чревато быть непонятым героем,
Ходить чревато всюду только строем,
В Кейптаун плыть с какавой на борту...
Толпа - вот невидимка, что в законе,
Когда смешались в кучу люди, кони
И черт с кошачьей головой во рту.
Зимняя прогулка после вчерашнего
Гудит черепушка от боли,
Куртяшка на рыбьем меху,
И чистое белое поле,
И серое небо вверху.
Простор, безмятежный, как Будда,
От мира укрылся снежком,
И звон колокольный как будто,
И даже понятно, по ком.
Коль не было б так мне хреново
(Хотя б не болела башка),
Нашел бы, как сделаться снова
Белей и пушистей снежка.
Но слишком неправ был вчера я,
Но слишком погряз я во зле.
Таким не положено рая
И тошно на грешной земле.
