Какое-то время, кроме беседы как таковой, не происходило ничего – ни изменений пейзажа, ни дуновения ветерка, ни урчания в животе, ни учащения или замедления пульса – вообще ничего. В некотором смысле, сбылась мечта К. – интересный разговор, от которого ничего не отвлекает. В интересах уважаемого читателя, вынужденного, в противном случае, тратить драгоценные мгновенья своей жизни на чтение всех этих бессмысленных «сказал», «ответил», «произнес, лукаво прищурившись и выпуская дым из правой ноздри», так вот, в интересах, повторяю, уважаемого читателя, мы временно перейдем на принятый у драматургов упрощенный способ изложения диалогов.
К. Кстати, я хотел вас спросить. Вы никого больше ждать не должны? И вообще - почему здесь больше никого нет? Вы что, мой, так сказать, личный перевозчик? Как привратник в «Процессе»?
Х. С вашей точки зрения – так. Объяснять же, как это выглядит для меня – бесполезно. Не поймете. Да и зачем это вам? Я не знаю, что с вами будет, но в одном уверен совершенно точно. Поверьте, у вас нет ни малейших шансов когда-либо занять мое место. Поэтому вряд ли условия моей работы могут быть для вас так уж интересны. Ну, знаете, – страховка, продолжительность рабочего дня, пенсионный возраст… (смеется). Спрашивайте лучше про себя. Спрашивайте-спрашивайте. Может, польза будет. Я серьезно (смеется).
К. Хм… Ну, хорошо. Про дырки между мирами. Про Пушкина…Как же я ее все-таки проколупал?
Х. Вот! Сразу видно умного человека. Правильной дорогой идете, товарищ (смеется). С удовольствием отвечаю. Думаете много. Болтаете много. Пишете много. Любите порассуждать о важности слова? О важности мысли? Любите. Еще бы – это основание вашего самоуважения. Так? Так. А сами себе, между прочим, не верите. И вот – результат. Ну, то есть, что конкретно вы написали, сказали или подумали – я не знаю. Да и неинтересно это выяснять. Ну, понимаете… представьте себе человека, спьяну полезшего на крышу. Упавшего, понятно, в результате с этой самой крыши и сломавшего себе шею. Можно, конечно, обсуждать, где именно он не так ступил и обо что именно запнулся. Но это неважно, понимаете? Не запнулся бы об эту черепицу – запнулся бы о другую. Обсуждать нужно, зачем он спьяну на крышу полез. Вот, сосед ваш по лестничной площадке. Называть его по имени вам не буду – все равно вы так за три года и не удосужились узнать, как его зовут. Тот, у которого рыжая собака. Правильный такой сосед. Пиво, футбол по телевизору…то-сё…Явится сюда с ключом. Совершенно точно вам говорю – с ключом, и никак иначе. Понятно, когда время придет. И не из леса. Совсем, совсем с другой стороны придет. Но это вам знать… недушеполезно. Свои, как говорится, считать надо (смеется).
К. Ну, подождите… Я не понимаю. Я же не один такой. Если эти дырки так легко, как вы говорите, проколупываются, - наверно, таких, как я, вы уже многих здесь повстречали?
Х. (с удовольствием) Приятно все-таки поговорить с умным человеком. С практическим. Потом вы спросите, а чем у них дело кончилось. И нельзя ли вам как-нибудь… этак… чтобы кончилось хорошо? Можно, все можно. Не спешите. Так хорошо беседуем (смеется). Много ли вас таких? Да не слишком. Но и не так, чтобы совсем уж уникальный случай. Ну, вот вы сколько раз в жизни видели жирафа? Достаточно, чтобы не слишком возбуждаться по поводу очередного посещения зоопарка… хорошего, где жираф есть… но и не так, чтобы совсем уравнивать с кошками и собаками, да? Вот и вы для меня – такая же редкость (смеется). Шучу, шучу…В хорошем смысле кошка и собака, не обижайтесь. Знаете, кто у нас – кошка в хорошем смысле? Не знаете…Ну и ладно. Потом, понимаете, - у других это выходит по-другому. В доме отца моего, так сказать, обителей много. Моего. Много. (Пауза). Про дырки. Помните стишок такой детский, про дырки в сыре? Как там ворона говорила – вас интересовали дырки? Помните, конечно, помните. Лучше бы вы чего другое помнили, но это от вас не зависит. Такой получились (смеется). Так интересно – про дырки?
К. Интересно.
Х. Тогда слушайте. Когда этот мир появился – а появился он, как вы, конечно, знаете… да знаете, знаете… это все знают… в результате акта разделения, противопоставления, - все противопоставления были очень резкими. Добро – зло, красота – уродство, жизнь – смерть. И уж, конечно, люди были очень четко отделены от… эээ… других существ. Не думайте, что, раз все началось с единства, то потом его, так сказать, концентрация в мире плавно уменьшалась. Нет уж. Как только появилось различие – его сразу стало очень много. Резкие, четкие грани везде – любо-дорого посмотреть. Потом… ну, сами понимаете. Всем захотелось всего хорошего – много, и сразу. Чтобы, значит, ни страданий, ни смерти. Ну и началось…Все эти шастанья туда – сюда, преисподняя просто в какой-то проходной двор превратилась. Да не дергайтесь вы так – я совсем не про то, про что вы подумали. Я не собираюсь оскорблять ваши религиозные чувства. Мне они, как бы это сказать… не мешают. Я про совсем простую штуку. Любой молокосос, прошедший инициацию в каком-то диком, грязном, совершенно никому не нужном племени, прогуливался на тот свет и потом возвращался из мертвых. Конечно, это всё слова. Но слова, как я вам уже говорил (да и сами вы это знаете, я вообще, между прочим, не могу сказать вам ничего такого, чего бы вы не знали заранее), это очень реально. Очень. Сами понимаете – забор, через который лазают все, кому не лень, долго не простоит. Ну и, как говорится, – ложкой дегтя можно испортить бочку меда, но ложкой меда не исправишь бочку дегтя… хе-хе… Один живой человек не оздоровит радикально обстановку на кладбище, зато один покойник может очень даже хорошо, так сказать, модифицировать атмосферу в собрании живых. В буквальном смысле, носы зажимать будут…А тут еще вы.
К. Кто – мы?
Х. Вы. Мыслители. С одной стороны… с другой стороны…Нельзя не признать, но, в то же время, следует отметить… Мудрецу снится, что он бабочка, бабочке снится, что она мудрец, и, как говорится, оба хуже. В смысле – оба правы. Ну, так и за чем дело стало? Нашим клиентам, знаете, часто снится, что они живые. Это даже необходимо, это часть программы их, так сказать, трудового перевоспитания. Что получается? (Пауза) Помните, откуда это? «Правительству вкатить предложение: так, мол, и так, учинить в отечестве нашем поверку всех лиц: кто они таковы? Откуда? ... Нет ли таких, которые живут, а собственно уже умерли, или таких, которые умерли, а между тем в противность закону живут».
К. Смерть Тарелкина…
Х. Смерть Тарелкина. Поздно уже вкатывать такое предложение. Поздно. Это сейчас вы жираф, а скоро жирафы станут, как кошки. Скоро и ваш сосед-собаковладелец, имени которого вы не знаете, за милую душу сможет сюда провалиться, не отходя от телевизора и не прекращая прихлебывать пиво. И вот тогда лавочку придется прикрыть. Просто из эстетических соображений. Слышали про корабль из ногтей мертвецов?
К. Нагльфар?
Х. Нагльфар. Если бы вы еще знали, в каком направлении он поплывет. Оттуда - сюда или отсюда – туда.
К. И в каком?
Х. (смеется) А к тому времени это уже будет неразличимо. Ладно. Делу – время, потехе час. Я вас скоро покину. После этого у вас будут такие, как теперь принято выражаться, опции. То есть, может показаться, что у вас они будут. Первое. Вы можете вернуться в лес (взмах рукой налево, к соснам). Что там с вами будет – не знаю, с голоду не помрете точно, в яму не провалитесь, нет там никаких ям, хищники не съедят, нет там никаких хищников… кроме тех, что вы сами придумаете… но… мне, в общем-то все равно, но – не советую. Второе. Попытаться пересечь реку вплавь (взмах рукой направо, к воде). Исключительно из хорошего к вам отношения – предупреждаю: не получится. Доберетесь до полосы тумана и снова обнаружите себя стоящим на берегу. Впрочем, вреда от этого не будет, можете поразвлекаться – если, конечно, вас это развлечет. Ну, и третье. Попытаться найти кого-нибудь, кто поможет вам вернуться обратно.
К. А это возможно?
Х. Понятия не имею. Но, как говорится, исключите невозможное… хе-хе-хе… Ну, как, попробуете?
К. И что я должен делать?
Х. Я так думаю, вам надо поискать ангелов.
К. Ангелов?
Х. Ну, да. Ну не чертей же. Ангелы помогают спастись, черти, соответственно, наоборот. Вам нужно спастись. Сами вы спастись не можете. Значит, найдите себе подходящего ангела. Логично? Логично.
К. А где их искать?
Х. Ну, если бы я это знал, – неужели, вы думаете, я бы здесь сидел?
Молодой человек резко повернулся и, не попрощавшись, быстро зашагал по песку. К. смотрел ему вслед с некоторым сомнением: догнать? Попытаться узнать что- то еще? Но ведь он, фактически, в открытую назвал себя бесом. А от бесов лучше держаться подальше. К. знал это очень хорошо; впрочем, это знание, как и большинство других его знаний, носило, скорее, теоретический характер. С другой стороны, ничего поразительного или, хотя бы, нового молодой человек не сообщил, так что даже интересным собеседником его, пожалуй, назвать было нельзя. Все это К. где-то читал… или слышал… или думал. Стоп. Он ведь и сам сказал: я не могу вам сообщить ничего, что вы сами не знаете. Если это так… значит, все-таки – мое воображение? Галлюцинация? Или сон?
Галлюцинаций у К. не было никогда, и о том, что это такое, он имел, опять же, сугубо теоретическое представление. На сон это все-таки совершенно не походило. Попробуем рассуждать логически, сказал себе К. Если допустить, что я разговаривал с бесом – что из этого следует? Начнем с того, что бесы лгут. Значит, надо попробовать что-то такое, от чего он предостерегал. Вернуться в лес? Или попробовать все-таки пересечь реку (раз уж известно, что это именно река)... К. задумался. И в обычной жизни он был не из тех, кто купается в незнакомых местах. К тому же – одежда. В карманах – ключи от квартиры, кошелек… Плыть в одежде? Или раздеться и оставить все на берегу? К. решил отложить решение этого вопроса, пока не исследует остальные возможности.
И К. побрел в сторону леса.
Если бы я писал настоящую сказку, я бы непременно назвал точное количество сгрызенных им за время последующих скитаний железных хлебов и сношенных пар железных башмаков. Но, увы, - грызть было нечего (да и не хотелось), снашиваться ничего не снашивалось, не встретились К. в его скитаниях ни волк, ни заяц, ни щука, которые могли бы ему потом, в уплату за доброе отношение, пригодиться. Вообще никто не встретился. Даже найти снова то место, с лодкой и Хароном, он не смог. Он брел по песку в одну сторону… потом в другую…Там не было ничего нового. Он бродил по лесу… Где-то красные цветы росли гуще, где-то – чуть реже… больше ничего не менялось. Он пытался заходить в воду, и в одежде, и без, - в этом отношении Харон не обманул. Пройдя несколько метров по мелководью (дно было тоже песчаное) и достигнув первых полос тумана, он каждый раз оказывался стоящим на берегу. Мысли, действительно, начали путаться и становились мучительными. Сам процесс мышления напоминал тупую зубную боль. После многих неудачных попыток ему, наконец, удалось залезть на сосну – ничего. С сосны был виден все тот же лес. Он срывал красные цветы. Они ничем не пахли и не вянули, будучи сорванными. Желание новизны сводило с ума.
Однажды К. сидел на голой земле, уставившись на сорванный цветок и страстно желая, чтобы тот стал другим. Зеленым. Или голубым. Каким угодно. И вдруг – все получилось. Во всяком случае, на лепестках медленно проступили синие прожилки. Это было первое настоящее событие, происшедшее с К. после злополучной прогулки по песку. Постепенно, после многих проб и ошибок К. научился преобразовывать окружающую его реальность по своему разумению.
И ловушка захлопнулась. Я очень боюсь, что он до сих пор бродит в этих жутких местах, терзаемый призраками, порожденными его собственным воображением. Почему-то они становятся всё страшнее и страшнее. И почему-то он никак не может нащупать путь спасительных трансформаций, которые могли бы вернуть его в мир живых. Впрочем, еще есть надежда. Ведь было же в К., по свидетельству немногих близко знавших его людей, что-то хорошее. Да и вообще – надежда есть всегда.
Что еще? А, да. Закон сохранения материи… Восемьдесят килограммов воды, белков, жиров, минерала апатит, входящего, как говорят, в состав костей, и прочие необходимые для жизни химикалии. Спешу обрадовать уважаемых читателей: всё нашлось. Научная картина мира осталась непоколебленной. Тело К. было обнаружено в том самом пригородном лесочке; причиной смерти оказался банальный сердечный приступ, ничего криминального, слава Богу. Рядом с ним валялся букет странных цветов, уже увядших. Если бы ботаник увидел эти цветы, он бы, наверно, сошел с ума. Но даже в этом безумнейшем, как некоторые (ошибочно) полагают, из миров ботаников не включают в состав бригад, выезжающих на место обнаружения трупа.