Трудно описать изменения, когда меняется всё. Попробуем по порядку. Прежде всего, изменилось освещение. Солнце исчезло, но темно не стало. Все заливал сероватый неяркий свет, настолько однородный, что даже намека не было, чтобы определить направление на источник. Трава исчезла. Вообще ничего зеленого вокруг больше не было. Сосны остались, но все как одна – искривленные, причудливых форм, с рыжевато-бурой хвоей. Мертвыми они при этом не выглядели, и хвоя не была высохшей – упругая, в меру влажная, в общем, вполне живая, только бурая. Тропа исчезла. Впрочем, подлеска не было, деревья стояли достаточно редко, идти было нетрудно. Знать бы только – куда. Пресловутая пара подозрительных сосен куда-то тоже подевалась – возможно, затерялась среди остальных деревьев – и первоначальное направление движения восстановить было невозможно. Лес выглядел совершенно одинаково во всех направлениях.
Как многим людям подобного образа жизни, К. была свойственна некоторая вялость и заторможенность реакций. Сказалось, конечно, еще и то, что был он человеком книжным. Герои приключенческо-фантастических книг, читанных им в основном в юности, оказавшись в подобной ситуации, начинали с сомнений в собственном здравом уме. К. не очень любил низкие жанры, и такую реакцию сходу отверг как не вполне достойную. Он вспомнил один давний разговор в компании таких же интеллектуалов. Разговор шел о чудесах (большинство участников беседы в чудеса скорее верили, хотя и отвергали возможность их научного осмысления), и приятель К., следуя логике беседы, задал тогда вопрос: Вот вы все говорите – чудеса. А вот что лично вы будете делать, если вот этот вот стол вдруг ни с того, ни с сего поднимется в воздух и примется летать по комнате? (Было сказано – как гроб, хотя, строго говоря, гробы, как правило, такими свойствами не обладают). Следуя, опять же, логике беседы, К. пообещал тогда принять это как должное.
Сбылось, все сбылось. Сбывается, кстати сказать, вообще все… но не будем забегать вперед. Как бы то ни было, принять чудо как должное оказалось куда легче, чем это можно было себе представить. С некоторым отстраненным любопытством, К. отметил (мы несколько злоупотребляем этим словом, равно как и словом «книжный», но что делать, если эти два слова достаточно точно характеризует отношение К. к жизни – он все отмечал, и все соотносил с чем-то прочитанным), что он совсем не паникует. Время, впрочем, было. Жил К. один, работа… работа его была такого сорта, что там можно было не появляться неделями. К. подозревал, что, на самом деле – годами, но насчет недель – это было проверено. Конечно, оставались более, так сказать, короткодействующие эффекты – найдется ли в этом странном, или, по крайней мере, странно возникшем, месте, что есть, что пить… К. вспомнил вычитанные где-то сведения, что человек может прожить без пищи семь недель – и опять с удивлением и некоторой гордостью отметил, что не боится. К тому же, пока ни есть, ни пить не хотелось.
Оставалось решить вопрос – куда идти дальше. Больше, кажется, ничего в этом месте делать было нельзя. То есть, строго говоря, можно было еще лечь на землю или попытаться залезть на дерево (К. засомневался, что у него получится), но бессмысленность этих псевдоальтернатив была слишком очевидной. Память тут же услужливо подсказала – если все равно, куда идешь, неважно, в каком направлении двигаться. И он пошел… куда-то (молчать, господа гусары, молчать, молчать… да, и анекдоты К. тоже знал в немалом количестве).
Сила многолетних привычек была такова, что через какое-то время К. с удивлением поймал себя на возобновившихся мыслях о роли текста и контекста в истории человечества с привычным аккомпанементом мимолетных мыслей… нет, мыслишек… об отсутствии певчих птиц. Вокруг больше ничего не менялось. Холодно не было, жарко тоже. Воздух был совершенно неподвижен, но и душно почему-то не было. Тишина… тишины тоже не было, доносились какие-то обычные для пригородного леска звуки – что-то вроде шума машин, идущих по далекому, но не слишком далекому, шоссе (впрочем, доносились они, опять же, равномерно со всех сторон, так что определить направление на предполагаемое шоссе было невозможно). Наверно, именно поэтому К. и оставался таким спокойным… хотя, цвет хвои… но, с другой стороны, если подумать, – какая разница, какого именно цвета хвоя на соснах?