| Из старых стихов: "Невыученные уроки" и все такое |
[Sep. 30th, 2010|10:52 pm]
flying_bear
|
Новая Атлантида
Наш мир утоп, как древле Атлантида,
Но странною покрылся он водою.
Дышать здесь можно. В основном, мы живы.
И даже если жаберные щели
У нас открылись милостью богов,
То незаметно. Выглядим, как люди.
Хотя, возможно, просто мы забыли,
Как люди выглядят. Дома, бульвары
На месте, только вид их изменился.
Не стало птиц, и проплывают рыбы
По улицам, а мы идем, как прежде,
По ним - сквозь муть воды и колыханье
Сменивших клены водорослей. Можно
Не замечать и толщи океана,
Столь велика привычки злая сила.
Невыученные уроки
У дома Лота собралась толпа
И странников постыдно возжелала,
К могучим крыльям ангельским слепа.
У многих там и вовсе не стояло.
Не член их вел, но сердце, трепеща
От сладостного слова «сообща»,
На мерзостные Господу дела.
Их тоже, разумеется, не стало,
Когда пролились сера и смола.
А нам все мало. Все нам, сукам, мало.
Вечность и ее братья
Нет ничего победы хуже,
Стыднее мига торжества.
Как Германн пел: она мертва,
Но тайна вылезет наружу.
С поклоном принесут ключи
От врат богатства и удачи,
И от бессилия заплачут
Недовредившие врачи.
Не утонув, не зная броду,
Любезен долго тем народу,
Воздвиг, как фаллос, монумент.
В полночном небе мгла носилась,
Но разом все преобразилось
В бетон, железо и цемент.
ДК Горького
I
Дворец культуры, разрисованные стены -
Серпы, колосья, белозубое жлобьё
(Как люди - люди, без сомнения, бесценны,
А как картинки на плакатах - ё-моё...).
Вообще, примета человека есть ружьё,
А вот примета насекомого - антенны.
Но конвергенция наступит постепенно.
Но эволюция всегда возьмет своё.
II
"Кино искусство есть важнейшее для нас" -
Осталось гласом вопиющего в пустыне.
Я вот что думаю: когда б не Фантомас,
Возможно, Троя бы стояла и поныне.
В какой же класс тогда ходил я? В первый класс?
А Жан Маре летел в летающей машине
С непромокаемой башкой, как водолаз,
В волшебный замок на сияющей вершине.
Вот так вот были опорочены святыни.
Вот так вот всем нам и открыли третий глаз.
Размышление о строительных материалах
Кирпич человеку сродни - из красной глины мы оба.
Я не про рожи, что просят, как говорят, кирпича.
Мало ли, что можно сказать про кирпич сгоряча.
В мраморе, или граните, больше спеси и злобы.
Пахнет Валгаллой, могилой, факелы сквозь туман,
Шествия, ночь, обустройство планеты, козням врага заслон...
Хуже, пожалуй, в этом смысле только обсидиан.
А кирпич - материал неудачников. Взять, например, Вавилон.
Из кирпича невозможно построить башню до неба.
Попробовали - не вышло, оказался не тот материал.
С тех пор никто там таких попыток не повторял,
Сосредоточились на проблемах добычи насущного хлеба.
Голландия - тоже междуречье, географически - дельта Рейна.
Улица не так страшна, если кирпич, хоть и фонарь, и канал.
Я счастлив, что мой народ для больших глупостей слишком мал, -
Лоренц сказал, как мы знаем со слов Эйнштейна.
Когда Спящий проснётся
Солнце, встающее над ржавыми гаражами,
Багровое, в лёгкой дымке гало.
За мной опять всю ночь гонялись с ножами,
А также я всю ночь за кем-то гонялся с ножами,
Но, опять, оказалось - во сне. И мне, и им повезло.
Наши сны переполнены кровью и крошевом.
Говорят, если чистая совесть - спишь без проблем.
Видимо, не хватает на всё время во мне хорошего,
Днём я, да, мало кого обижаю
И, как граф Толстой, почти никого не ем.
Какое счастье, что мы сравнительно мирные человеки.
Нет, не так, просто сейчас сравнительно мирные времена.
Но, между прочим, Вий постоянно талдычит «Поднимите мне веки»,
И кто-нибудь когда-нибудь ему их поднимет одна...
Страшно даже подумать, что там, под тонкой плёнкой
И под густой пеленой убаюкивающих завораживающих слов.
А ведь нас не зря в детстве учили - давайте, орлёнки,
Учитесь летать, ну и вообще - будь готов.
Чиста фонетически
Всегда бывает хуже, только реже,
Зарежет в раже скрежет без ножа,
Когда, несоблазнительно визжа,
Красотка Смерть проследует в кортеже.
Бывает - попадет под хвост вожжа,
Начнешь жужжать - невежды да невежи,
Порядки новы, мол, да хари те же,
Пустите, в общем, к зверю в сторожа.
А после, как Раскольников, дрожа,
Сугубо добровольно, на манеже,
Себя сам объезжаешь, и несвежий
Бензинный дух струит из гаража,
А Партия прикажет, как отрежет -
Садиться голой жопой на ежа.
Поколение.ru
Кто не вернулся, кто зачах,
Кто извернулся наизнанку,
Кто похмелился спозаранку,
Кто прикорнул на кирпичах,
Кто - у гигантов на плечах,
Кто плохо перенес болтанку,
Кто - по пустому полустанку,
Кто - тет-а-тетно, при свечах,
Кто - с нежностью о палачах,
Кто в детстве не прочел "Каштанку",
Кто подвернулся злому танку,
Кто домахался на мечах,
Кто, совершенствуясь в речах,
Утратил гордую осанку,
Кто вгрызся в скатерть-самобранку
На государевых харчах...
***
...на уровне, достигнутом уже
взлетевшими здесь некогда на воздух
(И.Бродский)
Есть время выпускать кишки и резать глотки
И время разводить деревья и цветы,
И время пальцы гнуть и разводить понты,
Куда ж мы, нахрен, все с подводной лодки.
Есть время выдвигать стальные подбородки
И время затыкать себе руками рты,
Поскольку лучше добровольность немоты,
И, кстати, лучше длинный уд, а ум короткий.
А если нет у вас ни голода, ни тетки,
Прямой резон стереть случайные черты,
Хотя, возможно, лучше просто выпить водки
И затянуть: "Когда мы были молоды...".
Железнодорожное
Когда немотствуют, безмолвствуют уста,
А говорить, что, предоставим жопе, что ли -
А как же гуси и спасенный Капитолий,
Хотя, вообще, уж если Гусь, то пусть Хруста...
Сиречь, Вековка. Вместе с поездом стоял,
И пару раз напокупал каких-то рюмок,
Ну, что поделаешь, - всегда был недоумок,
О том накоплен уж обширный матерьял.
На то и жизнь, чтоб голова была пуста,
Чтоб чем занять себя, проблем не возникало,
Чтоб рюмок дзыньканье и чтобы звон бокала,
Когда немотствуют, безмолвствуют уста.
***
Печаль моя светла,
Как Моцарт в птичьем гаме,
Как в Йозефове, вспять
Затикали часы.
Чего уж там теперь -
Раскидывать мозгами.
Потом не соберешь
С газетной полосы.
Такие времена.
Бывало и похлеще.
Раз нечего терять,
Тогда о чем вообще.
На выход, говорят.
Не забывайте вещи.
А, впрочем, ерунда.
Выходим без вещей.
На смерть панночки
Добром прошу - не поднимайте веки.
Вон круг очерчен мелом на полу,
Предельно аккуратно, как в аптеке.
Зачем, вообще, вам новую метлу?
Ведь как начнет мести - такое дело,
Закружат бесы, чиста мошкара,
По всей земле, во все ее пределы,
И как тут продержаться до утра?
Летаете в гробах - ну и летайте,
И мы читаем мудрые слова
По толстой книге. Так не нарушайте
Вы этого, простите, статус ква.
Разбушевалась мутная стихия,
Как будто в воду бросили карбид.
Какая сука разбудила Вия,
Кому мешало, что ребенок спит?
Молодость
На склад сдавайте упованья,
Ну, хоть мизинец черту дай.
Что будет дальше - не гадай,
Все польза для образованья.
Ничто здесь не само собою,
И радуйся, сквозь грязь и дым
(Как хорошо быть молодым),
Какое небо голубое.
Грязь лучше, чем сплошной бетон.
Давай, малец, кроши батон,
Еще способен на мятеж ты.
Конечно, тут не райский сад,
Но все ж - чистилище, не ад,
Раз есть подобие надежды.
Разговор с Гамлетом
- Что вы качаете? - Права, права, права...
Не королевство, а какая-то качалка.
Ну, посидит мудак на троне - что вам, жалко?
Еще в лесах, поди, осталась трын-трава.
Живой собак милей приконченного льва,
Милей трагедии - сопелка и кричалка,
Милей концлагеря - помойка или свалка,
Про кровопийц-ворюг - мудрейшие слова.
Поверьте, принц, что триппер лучше, чем чума,
И горе есть страшней, чем горе от ума.
Что наша жизнь? Игра, и прочий шахер-махер.
Ну, настругаете по новой мертвецов...
Живые тоже хороши. В конце концов,
Придет Лесник, и сразу всех погонит нахер.
Снег и вообще
Выпал с третьей попытки
Пушистый и мягкий снежок
И лежит на земле,
Как теленок в рождественском хлеве.
Да, я помню, конечно -
За мною остался должок,
От зимы вдалеке
Я о Снежной забыл Королеве.
Я забыл об осколке,
Который мне в сердце попал,
И торчит до поры,
Активируем снежною вьюгой.
Надо троллям сказать,
Чтобы больше не били зеркал,
И без них тяжело
Мировою зимой, Калиюгой.
И без них тяжело,
Даже если сугробы в цвету,
Если небо в ударе,
Полярным сияньем пылая.
Мы стоим на мосту.
Мы все время стоим на мосту,
Правый берег покинув,
На левый ступить не желая.
Подслушанное у черта на куличках
Конечно, человек - не с кощеевой смертью иголка,
Потому что обычно даже, чем утка с зайцем, тупей.
Я любил Василису всей силой волшебного серого волка,
А она только и знала - "козленочком станешь, не пей".
Ходят упорные слухи, что у Бабы Яги в "Избушке"
Человечиной кормят, Ивашкины косточки нашли в борще.
После того, как Царевну Лебедь ощипали на подушки,
Прямо на людях, я лично не удивлюсь ничему вообще.
Какой смысл в волшебстве, когда среди лесного народа,
Если кто не мерзавец, то, значит, непроходимо глуп.
Смешивают, когда пьют, пополам живую и мертвую воду,
И сидят, ни живы, не мертвы, только глазами - луп-луп.
Кстати о птичках
С кошачьей головой во рту...
(О. Мандельштам)
Черная птица счастья, синяя - это какой-то символистский вздор,
И вообще, несолидно, это ж не попугай, не попка дурак крикливый,
И не дохлая курица из нашей юности, в свою очередь, счастливой,
Так вот, черная птица счастья опять уселась со своим Nevermore
На чей-то бюст, но точно не Паллады, потому что работает не совой.
Теперь осчастливит, как если очень долго головой о тупое и твердое.
Три птицы было - Сирин, Алконост, Гамаюн, эта будет у нас четвертая,
С горячим сердцем, чистыми лапами и чьей-то во рту холодной головой.
Разрушение ветром
Эти горы и море, красивость казенных открыток,
Но и вправду прекрасно, а больше не будет такого.
Больно прытки, ребята, тебе говорят - больно прыток,
И тебе - больно прыток, но кончите вы бестолково.
Переменится ветер, и пыли набьется под кожу,
И дышать-удовольствие станет тяжелой работой.
Пошалил, и довольно. Второго касается тоже,
Хоть еще поживет, ну, и даже достигнет чего-то.
Это время не вам, это время топочущих ножек,
Чутких усиков, маленьких, но хитроумных головок.
Выживает, кто хочет. А если не хочет, не может.
На уловки не ловится? Можно и так, без уловок.
Балаганчик
И звучит эта адская музыка,
Завывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок
(А. Блок)
Как ковер из-под ног, закатали эпоху рулоном,
И сквозь щели в полу непонятно откуда сквозило.
Чувство юмора кончилось, радость была по талонам,
И полопались трубы, текла молодецкая сила.
Ждали музыку сфер - оказалась жестоким романсом.
Ждали, будет потоп - обошлось непролазною лужей.
Не хотело отдать мертвецов своих море авансом:
Еще Зверь не пришел, не считаются Хрюша с Каркушей.
А как Тайную Книгу открыли, там нудно и скучно.
А упала звезда, все грибы превратились в поганки.
А Седьмую Печать заменили обычной, сургучной.
А пророк приходил, посмотрел и устроился в банке.
Мефистофель - Фаусту
Ага, ты белый и пушистый,
А бес пихает под ребро.
Бес, кстати, лучше, чем перо,
И не смотри, как на фашиста.
Вот кто из нас двоих бесее?
"Все утопить" - кто приказал?
О чем шумим, базар-вокзал?
Изображаем фарисея?
Сон разума тебе родит,
Но все из собственных запасов.
Кровавый липкий след тарасов
Земную цепь закоротит.
Да ладно - дьявол на борту.
Что пригорюнился, коллега?
Поедем дремля до ночлега
С кошачьей головой во рту.
Историософское
Как больно, милая, как странно,
На те же грабли, как часы...
Потоки мудрости с экрана,
И всем по палке колбасы.
Мы все учились понемногу,
И либерал, и коммунист,
Толпой выходим на дорогу,
А путь туманен и кремнист.
Прогресс идет, собака лает,
Несутся курочки, рябы,
И Гавриил ноктюрн сыграет
На флейте газовой трубы.
***
Наружной вопреки температуре,
Превозмогая бред чужих широт,
В бананово-лимонном Сингапуре
Лиловый негр нам шубу подает.
Настигнут нас и в тропиках метели,
Сугробы нас покроют с головой.
Из гоголевской вышли мы шинели
И поросли забвения травой.
Картинка с выставки
Поднялся ветер - вот пылище,
И стало все серым-серо.
Чтоб выживать на пепелище,
Придется вывернуть нутро,
Чтоб не страшна рентгенов доза,
Чтоб почкованьем молодежь,
Чтоб по живому без наркоза
И чтоб питаться чем найдешь,
Чтоб шкуру сам с себя сдирая,
Чтоб ни разбегов, ни морей,
Чтоб не страшила смерть вторая
Слепых ввиду поводырей.
Читая новости
Произрастает средний класс,
Порвался в трех местах экватор,
Разбушевался Фантомас,
Вернулся снова Терминатор,
Оранжевой пришла чуме
На смену синяя холера...
Не перечесть ли Малларме
Иль, на худой конец, Бодлера?
Изысканное зло в душе,
Наезды тонкие на Бога...
Не помогает Бомарше,
А от шампанского изжога.
Песня о Буревестнике
Море, вишь ты, смеялось,
Скалил зубы прибой.
Как потом оказалось,
Над индейкой-судьбой.
Анилиновый колер
Трехгрошовых красот.
Романтический бройлер,
Возжелавший высот.
Под крылом шевелится
Голубой купорос,
А куда приземлиться -
Неуместный вопрос.
Сердце Данко все бьется
И горит, как жираф.
Если враг не сдается,
То поймет, что неправ.
Лишь бы звонче и ярче,
Все вперед и вперед.
Глупый пингвин припрячет,
Хрен потом соберет.
И, воспрянув от гнета
Серых пасмурных дней,
Круче "Фауста" Гете,
Чейна-Стокса сильней,
Проползет анаконда
Перед павшим бойцом,
Улыбнется Джоконда
Человечьим лицом,
Полубоги Эллады,
Похититель огня...
А насчет шоколада
Говорят, что брехня.
***
Для леммингов не нужен крысолов,
У них в душе пронзительный мотив
Звучит все громче, смыслом наградив,
И вот из всех заброшенных углов,
Из всех щелей, туннелей, городов,
Внезапно опостылевших квартир,
Нося простую шкурку, как мундир,
А ритм все четче, четче - будь-готов,
Они идут, покрыла землю плоть,
Они растут духовно над собой,
А звук гремит архангельской трубой,
Которую уже не побороть,
Не заглушить, в себя вобрать, нести,
Мотив в костях, и в нервах, и в хребте,
И вот к последней подошли черте
И растеклись по Млечному Пути.
Сказка о рыбаке и рыбке
К крошащимся каменным глыбам,
К границе земли и воды,
Пойдем позавидуем рыбам -
Они в убежденьях тверды.
С людьми все так шатко и зыбко,
С одной и с другой стороны.
Плывет государыня рыбка
Сюда под прикрытьем волны.
Закинет свой невод на сушу,
Поймает опять старика.
Чего тебе надобно? Душу.
А толку в душе дурака?
Попрется с вопросами к дуре,
Чего он желает желать,
И сразу топорщится бурей
Спокойная водная гладь.
И чудо уходит под воду,
И снова такая тоска.
Дарить человеку свободу -
Что строить собор из песка.
Жаркое лето 2010
Мечтая о метелях, холодах,
Сугробах, снеге, завалившем крыши,
Дыша, чем можно, все чем нынче дышат,
Спасаясь в своих маленьких адах,
Отгородившись мокрой простыней
От заживо сжигаемого лета...
Кого утешит: в области балета,
Сверкая сталью и гремя броней,
Успешно притворяясь Третьим Римом...
Так говоря, на новый свод взошли,
И больше не увидели земли,
Зато услышали: "Взглянул - и мимо". |
|
|
